Неточные совпадения
— Это такие, я тебе скажу, мошенники, — говорил он, ходя с азартом по комнате, в то время как Бегушев полулежал на диване и с любопытством слушал его, — такие, что… особенно Янсутский. (На последнего
граф очень злился за дочь.) Все знают, что он вместе обделывал разные штуки с Хмуриным, а выходит чист, как новорожденный младенец… Следователь, надобно отдать ему честь, умел читать душу у всех нас; но Янсутский и тому отводил глаза: на все у него нашлось или расписочка от Хмурина, или
приказ Хмурина!
— Барынька тут одна была. Он с ней снюхался и всыпал за нее в
Приказ деньги
графа Араксина! — объяснил мне коротко полицмейстер.
— Там барыня одна показала, что вы внесли за нее в
Приказ деньги
графа Араксина, — начал полицмейстер прямо.
Орлов, исполняя
приказ государыни, хотел отправиться в Рагузу с эскадрой, чтобы потребовать от тамошнего сената, хорошо знавшего решительность действий русского
графа, выдачи самозванки, ж и ну шей под покровительством республики, и в случае отказа бомбардировать город.
Дознание раскрыло полную корректность в поведении солдата и полную виновность
графа. Ждали, что
графу будет, по крайней мере, выговор в
приказе по корпусу. Но дело кончилось «словесным выговором»
графу. Что это значит? Корпусный командир призвал его и сказал...
— Поздравляю тебя, ты назначен состоять при
графе Аракчееве, — были его первые слова, — а мне предписано принять от тебя госпиталь. Вот тебе предписание медицинского департамента с приложением высочайшего
приказа, распорядись, как знаешь.
— Ну-с, барышня, потолкуем… — начал Петр Федорович Семидалов — это был он, как, вероятно, уже угадал читатель. — По душе потолкуем. Велено мне вас извести —
приказ такой вышел через Настасью Федоровну от самого его сиятельства
графа Алексея Андреевича…
— Ты, брат, в Новгороде избалован, — сказал
граф, — впрочем, здесь рассуждать нечего, у тебя высочайший
приказ, а это свято.
— Вы,
граф, служите в Сыскном
приказе?
На следующее утро последовал высочайший
приказ, коим
граф Аракчеев был выброшен из службы за ложное его величеству донесение.
— Виноваты! — в голос отвечали поселяне и упали на колени.
Граф Орлов начал читать им высочайший
приказ, а по прочтении увещевал их, объясняя значение эпидемии.
Прошла томительная неделя. В главной вотчинной конторе получен был собственноручный графский
приказ об увольнении от должности помощника управляющего и о назначении на его место помощника аптекаря Егора Егоровича Воскресенского, которому быть, в случае надобности, и секретарем
графа по вотчинным делам.
Иван Иванович не знал, с чего начать, но подумав немного, поехал, хотя уже довольно поздно, к генерал-лейтенанту Данилову и, рассказав в чем дело, просил его превосходительство уволить его хотя на четыре дня в Петербург, на что тот и согласился, хотя выразил мнение, что все хлопоты отделаться от
графа ни к чему не поведут, тем более, что высочайший
приказ уже состоялся, но все-таки приказал снабдить билетом.
Письмо это представлено Николаевым князю Куракину при докладе, что
приказ человеку сказан через графского камердинера, а человек
графа не видал.
— Никак нет, ваше сиятельство, но был назначен состоять при особе вашей, долгом счел явиться, — отвечал Азиатов и сообщил
графу о переданном ему предписании медицинского департамента и высочайшем
приказе.
— Да-с,
графа… Что-нибудь вы ему да супротивное сделали…
Приказ строгий… Не исполнить нельзя… Так помолитесь перед кончиною…
Скромный инспектор всей пехоты продолжал оставаться, хотя и главным, но незаметным деятелем. Он упросил государя отменить
приказ, уже подписанный им в Париже, о возведении его в сан фельдмаршала. Там же король прусский прислал
графу Аракчееву бриллиантовую звезду ордена Черного Орла, но он возвратил ее. [П. П. Карцев. «О военных поселениях при
графе Аракчееве».]
Егора Егоровича, напротив, этот
приказ ударил, как бы обухом по лбу — милость к нему
графа, обманываемого им в его собственном доме, казалась ему тяжелей его гнева, страшнее всякого наказания, которое могло быть придумано Алексеем Андреевичем, если бы он узнал истину.
Казнокрадство и взяточничество, эти две язвы тогдашней русской администрации, против которых всю свою жизнь боролся
граф Алексей Андреевич, с особым ожесточением были им преследуемы в бытность его военным министром. Кроме беспощадных исключений уличенных в этих пороках чиновников и примерных их наказаний, Алексей Андреевич прибегал к оглашению поступков не только отдельных личностей, но даже целых ведомств в печати путем
приказов.
Я, знаете,
граф, не хвалясь, могу сказать, что я
приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех.
Кроме того
граф Растопчин дал Пьеру воззвание государя к Москве, только что отпечатанное, последние
приказы по армии и свою последнюю афишу.